§ 1. Конкретизированность, однородность и разнородность действий. Совместимость действий

Присматриваясь к формулировке законодателем в уголовно-правовой норме конкретных действий, можно обнаружить, с одной стороны, максимально конкретизированные в законе действия, с другой—действия, определяемые самым общим образом. Между ними располагаются все иные запрещенные законом действия.

Так, наиболее общим образом определено в законе действие как необходимый элемент состава злоупотребления служебным положением, превышения власти, убийства и ряда других составов. Общность эта обусловлена самим характером посягательства, многообразием способов его совершения и отсутствием как практической возможности, так и потребности в их конкретизации. В самом деле «злоупотреблением», «превышение власти» может быть воплощено в неограниченном количестве вариантов конкретных действий, поэтому законодатель указывает только на основной отличительный признак, при наличии которого действие признается преступным. Точно так же не указывает законодатель и на конкретные формы такого действия, как «убийство», «нанесение телесных повреждении» и др. Конкретные описания действий здесь также отсутствуют, ибо их многообразие беспредельно и, за исключением некоторых особенностей (например, общеопасный способ убийства), они не имеют значения в принципе для квалификации действия, как причинившего, например, убийство, если только результатом его явилось лишение человека жизни.

Более конкретизированы определения действия в таких составах, как измена родине (ст. 1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления), нарушение работниками транспорта трудовой дисциплины (ст. 22 того же закона), хищение государственного и общественного имущества и другие подобные составы, в которых дается хотя и не исчерпывающий, но все же перечень конкретных действий, входящих в объективную сторону указанных составов. Не имея возможности и в этих случаях дать исчерпывающую характеристику данного действия, законодатель все-таки в какой-то степени конкретизирует его, называя примерный перечень соответствующих действий (шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага и т. д.—для состава, предусмотренного ст. 1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления; нарушения правил движения, недоброкачественный ремонт подвижного состава и пути и т. д. — для состава ст. 22 того же закона и другие подобные случаи).

Третью группу, основную по количеству статей, составляют действия, максимально конкретизированные в законе. Таковы, например, действия, предусмотренные ст. 7 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления (агитация и пропаганда), а также скупка и перепродажа, дача взятки и другие аналогичные действия[3].

Нетрудно заметить, что в ходе совершения преступления, относящегося к первой рассмотренной нами группе, лицо может совершать самые разнообразные действия, лишь бы они подходили под характеристику «злоупотребление», «превышение власти» и т. д. и не перерастали в другое, самостоятельное преступление. Получает ли лицо, используя свое служебное положение, дважды оплату за одну и ту же работу (дело Ш., постановление Пленума Верховного Суда СССР от 8 января 1954 г.[4]), изымает ли из кассы магазина деньги для личных нужд с условием последующего погашения задолженности (дело М., постановление Пленума Верховного Суда СССР от 22 января 1954 г.[5]), продает ли на сторону, используя служебное положение, товары, предназначенные для продажи колхозам (дело П. и других, определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 24 марта 1954 г.[6]) — все эти действия составляют объективную сторону злоупотребления служебным положением.