Заключение

Размышляя о современном государственно-территориальном развитии континентов, трудно отрешиться от традиционного для русского человека европоцентризма. Европоцентристская модель нашего понимания цивилизаций основывается на триаде понятий: Европа – Культура – Прогресс. При всей спорности подобного понимания, европоцентризм для русского человека вполне естественен, учитывая то обстоятельство, что Россия не только занимает восточную часть Европы, но и объективно живет в системе европейских понятий и категорий.

Рассматривая Россию, необходимо прежде всего осознать различие между Русским, Российским государством и Русской, Российской государственностью. Это различие заключается в том, что если Российское государство как и любое другое – явление статическое, сиюминутное, как всякая система институтов и признаков, существующая на данный конкретный момент, то Российская государственность – это континиум, продолжение, это разворачивающийся во времени и пространстве процесс самовыражения полиэтнического народа, создавшего своеобразную Русскую цивилизацию. В этом смысле и следует понимать Е. Ф. Морозова, определяющего Россию как геополитический процесс, развивающийся в Евразии [405 См. : Морозов Е. Ф. Большой евразийский проект //Русский геополитический сборник. № 2. С. 14). ]. Смена режимов и конкретных государственных форм есть история государственности. В период войн народ защищает не столько государство, сколько свою государственность. Разрушение, распад, гибель государства еще не означает прекращения государственной истории народа. До тех пор, пока сохраняется идея государственности, ее концепция, ее внутренняя привлекательность и сила. Направленность, например, Версальской системы против Российской государственности сказалась прежде всего на том, что ст. ст. 116 и 117 Версальского мирного договора 1919 г. предписали Германии не только считать отмененными Брест-Литовский и другие договоры с «максималистским правительством в России» (это можно было бы еще толковать как заботу о восстановлении на территории России легитимной дореволюционной власти), но и «уважать как постоянную и неотчуждаемую независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской империи к 1 августа 1914 г. «. А это было уже разрушением и единого государства и общей государственности.

Государственность предполагает стремление к созданию государства, а значит и к обретению территории. Понятие территории было центральным в политической доктрине украинского мыслителя начала ХХ в. В. Липинского, который полагал, что «осознание» своей территории и стремление иметь на ней свое государство является определяющим фактором настоящего национального движения. Если национализм и социализм были, по его мнению, идеологией «громады», «чувством людей одного класса, одной веры, даже если они живут на другой территории», то только территориальная идеология способна стать определяющим элементом построения государственности [406Подробнее см. : Украинская государственность в XX в. : Историко-политологический анализ. С. 54 -- 70. ].

Именно с позиции территориального сознания О. Р. Ширгазин ставит вопрос о минимальном территориальном объекте геополитики, выдвигая в этом качестве не только национальные государства, но и административные образования, имеющие политический статус [407 См. : Ширгазин О. Р. Геополитические интересы России в период глобального передела мира // Русский геополитический сборник. № 2. С. 10. ]. И именно поэтому прав А. Дугин в утверждении, что геополитика – это мировоззрение [408 См. : Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. С. 12. ]. Территориальное сознание включает в себя, в частности, и процесс самоотождествления людей с территориями, что ведет к их борьбе за право определять границы этих территорий. Не случайно последний труд одного из крупнейших французских историков ХХ в. Ф. Броделя называется «Что такое Франция? «, а начинается этот труд с книги «Пространство и история» [409 См. : Бродель Ф. Что такое Франция? Кн. первая: Пространство и история / 1994. ]. В предисловии Ф. Бродель отметил, что попытался выявить в своей работе многоликие, перепутанные, трудноуловимые узы, связующие историю Франции с территорией, которая «сплачивает эту страну, служит ей основанием и определенным образом (хотя, разумеется, и далеко не полностью) ее объясняет» [410 Там же. С. 19. ]. Самоотождествление этноса и территории ярко проявилось в карабахском конфликте, когда и азербайджанцы и армяне стали значительную часть своей самоидентичности выводить из принадлежности территории Нагорного Карабаха. И речь пошла не только о территории Карабаха. Как пример своей национальной трагедии армянские политики и исследователи приводят Московский договор между РСФСР и Турцией от 16 марта 1921 г. Этим договором 24920 кв. верст территории бывшей Российской империи (Карский, Ардаганский, Кагызманский и Артвинский округа, Южная часть Батумского округа, Сурмалинский уезд Эриванской губернии) перешли под суверенитет Турции. Причем Сурмалинский уезд (3241 кв. версты) никогда ранее не входил в состав Османской империи [411 См. : Вермишева С. Турецкую модель для Закавказья народы исправили ценой крови и войн // Правда-5. 1997. № 9, 7 -- 14 марта. ].

1 из 3 След. стр. →
Вперед: Список (использованных источников и литературы)
Назад: § 15. Проблемы государственных границ на постсоветском пространстве
Навигация по предметам
  • Административное право (51)
  • Английский язык (21)
  • Военная подготовка (27)
  • Гражданско-процессуальное право (19)
  • Гражданское право (119)
  • История государства и права зарубежных стран (18)
  • История отечественного государства и права (53)
  • Конституционное право (87)
  • Латинский язык (1)
  • Международное право (54)
  • Международные отношения (290)
  • Муниципальное право (16)
  • Налоговое право (83)
  • Правоохранительные органы (22)
  • Предпринимательское право (11)
  • Прочее (11)
  • Семейное право (26)
  • Таможенное право (71)
  • Теория государства и права (106)
  • Трудовое право (76)
  • Уголовно-процессуальное право (141)
  • Уголовное право (178)
  • Экологическое право (3)